Разговор с аборигеном
Никто из нас еще не догадывался, что стоять нам у этого берега почти 1,5 суток, но они пролетели практически незаметно. Утром пожаловал гость, местный старожил Сергей Николаевич.
Катер, который послужил нам защитой от волн и ветра, оказывается его собственность. Заядлый рыбак, охотник он поведал нам много интересного из островной жизни, а также угостил нас редиской, очень сочной и сладкой. Из капусты и свеклы с его огорода ПИМ позднее сварганил борщ.
Отвлекусь немного, по приезду на работу (даст Аллах) буду ходатайствовать о переводе ПИМа шеф-поваром в нашу столовую. Что мы мучаемся, сталь грызем, да закаляем. Будет ПИМ такие борщи готовить, будем на Чуйском тракте ими торговать – озолотимся.
Рассказал нам матерый рыбак и другие интимные подробности из жизни села, так от него мы узнали, что дизтопливо в деревне отпускают по 6 рублей за литр, электроэнергия 1,4 рублей за 1 кВт. Блин, так и захотелось попросить здесь политического убежища. Сам старожил, несмотря на почтенный возраст подрабатывает на обустройстве зимника. Зимой обслуживают дорогу, а летом латают и готовят технику: два К-700 с ножами и водяные насосы.
В снежные зимы река медленно наращивает толщину льда и в наиболее опасных местах приходится снег счищать и наливать насосами воду.Никогда не приходилось ездить по зимникам, с интересом прочитал првила для ТС на таких дорогах
В селе есть несколько магазинчиков, школа, детский сад, ФАП, администрация. Везде порядок и чистота. Деревянные тротуары, водопровод, Интернет.
В общем и целом, островитяне оторванными от большой земли себя не ощущают. Дважды в день заходит проходящий «Метеор» Салехард-Приобье. Пристают к набережной села и плавмагазины, где товары на порядок дешевле, чем в сельских...
... поэтому сельские на время навигации закрываются, работает лишь один.
В нем мы приобрели масло, молоко и 8 литров воды.
Особо не скучали, кушали, выпивали, гуляли по деревне. Очень приятно походить по твердой земле после долгих дней, проведенных на борту судна, которое, как перышко швыряют волны попеременно с ветром.
- «Где пропадал трое суток?»
- «Как где? С рекой разговаривал!»
(из разговора с аборигеном)
Сегодня 12 августа, воскресенье, проснулись около 7 часов утра по корабельному времени. Ветер еще не утих, но и былой мощи уже не ощущалось. Быстренько убрали постели, Булыч вернул Сергею Николаевичу банку из-под молока, попрощался с ним и мы, оттолкнув лодку, вышли в путь до села Мужи, где нас поджидали операторы уже салехардского телевидения. На двенадцатом километре от села Азовы, мы увидели берег утыканный рыбацкими лодками и
две одинаковые хижины с чумом.
Из кустов выскочила казанка под мотором и пошла нам наперерез. Чтобы не протаранить ее, нам пришлось заложить руль максимально вправо. Именно так, наверное, истребители заставляют вражеский истребитель сесть на свой аэродром. В лодке сидели двое мужчин и женщина с малым дитем на руках, внешне похожих на коренных жителей этих мест. Мы сразу догадались, что наличие в лодке женщины с ребенком должно символизировать о мирных намерениях флибустьеров. Так и оказалось, это были ханты, рыбаки. Завидев наше диковинное судно, решили перехватить нас и пригласить в гости. Сдались без боя. Следуя за «казанкой» по хитроумному фарватеру, мы пристали к обжитому берегу. Здесь 2 семьи хантов в летнее время ведут промысловый лов рыбы. План на семью – 10 тонн рыбы. В этих местах Оби, промысловой считается рыба сырок. Предполагаем, что научное название этой рыбы – пелядь. Глава семьи Эрнст Петрович был слегка подшофе, как-никак выходной день не только на большой земле. Но это не повредило их гостеприимству. Супруга рыбака вскипятила чай, на низенький столик поставила угощение – рыба вареная и соленая, рыбий жир, сладости (печенье, конфеты, сметана, молоко). Воду они берут из реки, кипятят. Говорят, что дети, напившись сырой воды, болели. Детей у супругов 8, все девочки. Старшая уже замужем, зять служит по контракту на Курильских островах, и вся семья с нетерпением ждет, когда дочка с мужем смогут приехать в гости. Зимует семья в деревне на берегу реки Сыня в 70 километрах от Оби. Сам глава семьи в молодости КМС по лыжному спорту тоже служил на Тихом океане и весело рассказывал нам, как они выпили весь спирт, предназначенный для обслуживания торпед. Во время учений торпеды прошли мимо цели, потому что, как сказал Петрович: «Мы не промыли им глаза и уши». Из детей мы видели лишь троих: младшенькую я с удовольствием понянчил, средненькую (ученицу третьего класса), расспросил про учебу – в классе 14 учеников, мальчиков и девочек поровну, учатся на хантыйском языке. По-русски девочка говорит и читает свободно. Таблицу умножения знает хорошо и отвечает на русском языке. Девочка постарше, пока мы были в гостях, не показывалась из полога. Родители говорили, что стесняется, но я думаю, что они не хотят, чтобы посторонний глаз ее видел. Когда она вышла нас проводить, было видно – девушка взрослая и симпатичная, и девичья скоромность ей не повредит. По словам отца, дочь тоже хорошо бегает на лыжах и занимает первые места на всех межрайонных соревнованиях. Как знать, может подрастает новая Раиса Сметанина, тоже уроженка Севера? Купили у рыбаков немного рыбы, они не хотели брать деньги, но мы настояли.
Было заметно – довольны, ну не умеют они хитрить, все, что на душе, то и на лице. Рыбу у них принимают по 27 рублей за килограмм, годовой доход семьи не превышает 300 000 рублей, мы же за 5-6 килограмм рыбы им вручили 1 000 рублей. Цену деньгам они знают и радость скрыть не смогли. Петрович сует деньги в правый нагрудный карман, говорю ему: «Отдай сразу жене, она лучше деньгами распорядится».
- Нет, - говорит его супруга. – Деньги должны переночевать в кармане у хозяина, тогда они будут знать свой дом. Потом он их переложит в левый карман, там они научатся расти и уже оттуда их можно расходовать. Позабавила меня такая логика. Для матери восьмерых детей (ей - 41 год, супругу - 53) выглядит очень даже моложаво. Недаром Эрнест намекал, что любит прокатиться с ней вдвоем по реке. Кстати, совершенно не стесняясь, при жене он рассказывал нам как принимал роды пятой дочери:
«Мороз был очень сильный и лошадь не захотела везти, решил, что сам буду роды принимать. Вскипятил воду, поставил под нарты. Ребенок родился весь синий и не орет. Говорю жене: «Зачем ты мне мертвого ребенка родила» и бросил его в тазик. А вода в тазике уже остыла, и ребенок как закричит…» Все 8 детей, которых они родили и вырастили, живы и здоровы, а те, что мы видели – очень жизнерадостные. Тепло попрощавшись с гостеприимной семьей, вновь отправились в путь. До Мужей сделали еще одну остановку: у баржи с морозильником.
Здесь наш земляк из Новосибирска руководил приемкой и заморозкой рыбы для одного из рыболовецких хозяйств.
Не стали выведывать у него все тайны бизнеса, лишь ознакомились с ведением хозяйства. Везде стерильная чистота и никакого запаха рыбы. По словам руководителя, такое возможно только благодаря сухому закону. За его соблюдением на реке следят строго. Молодцы, ничего скажешь. В Мужах скоренько дали интервью для местного телеканала, закупили недостающих продуктов, и стартовали, теперь уже в Салехард.
Четыре медведя в одной берлоге.
Вот, потихоньку наше путешествие приближается к финалу. Остался всего лишь суточный переход от Мужей до Салехарда. У неискушённого читателя может сложиться мнение, что всё у нас шло настолько гладко и безмятежно, что и вспомнить будет нечего. На самом деле этот поход явился серьёзным испытанием как для техники так и для экипажа. У нас были серьёзные сомнения по технической части. Провести тщательное испытание всех агрегатов не удалось и вышли мы в путь имея массу вопросов технического характера. По сути режимы работы ДВС и самодельного дейдвуда пришлось устанавливать опытным путём уже на маршруте.
В условиях постоянной стрессовой обстановки не всё оказалось гладко и по части взаимоотношений в команде. Очень скоро выяснилось, что степень риска которую мы готовы терпеливо переносить, у всех разная. Кто-то был готов идти до риска потерять судно, а кому-то нужен был чуть-ли не полный штиль. Разумеется это рождало нешуточные споры. До неподчинения капитану дело конечно не доходило, но нервную систему ему пошатали на сколько хватило фантазии.
Я не знаю, как готовят экипажи космических станций для длительных полетов или подбирают команду подводной лодки, уходящей в дальний поход, но, еще на этапе подготовки нашего похода, понимал, что экипажу предстоит серьезный экзамен на совместимость. Дело существенно осложнялось тем, что каждый член экипажа представляет из себя исключительно самодостаточную независимую личность, что не редкость для людей одаренных. По любому вопросу каждый из нас имеет свое, обязательно отличное от других, мнение. На планерках мы иногда готовы перейти в рукопашную, отстаивая свое мнение до хрипоты. Слово «единоначалие» для нашей четверки, как минимум, ругательное, а ведь именно на нем зиждется воинская дисциплина, которая так необходима везде, где в ограниченном пространстве действует небольшой коллектив. Невольно мне вспоминается папанинская четверка. Было ясно, что какие-то сложности и у нас обязательно будут возникать, иначе было бы идеально, но с оттенком вымысла. И, разумеется, сложности не сразу, но возникли. Еще во время подготовки к походу мы распределили обязанности, я – капитан, ПИМ – связь и квадрокоптер, Олег – съемки экшн-камерой и фотоаппаратом, Булыч – механик. Первые дни похода особых противоречий не возникало, не считая отдельных споров по режиму плавания. Кто-то предлагал круглосуточный и всепогодный, кто-то только в светлое и безветренное время. Но здесь моего авторитета капитана еще хватало для принятия окончательного решения. А вот в нижнем течении Оби, когда до меня стало доходить, что идти-то мы идем, а нужного видео- и фотоматериала у нас не накапливается, вдруг стало выясняться, что мой любимый экипаж ни за какие коврижки не желает ничего снимать. Как и принято людям умным и творческим на один мой довод за, они приводили сто доводов против. Тут было все: и мы не Феллини, и сценария нет, и мы этому не учились, и, в конце концов, никому это не нужно и смотреть это никто не будет. Чем только не пугал я их? И лишением заработной платы, и возможным позором перед коллективом, который командировал их, и чуть ли не увольнением по прибытию – ничего не помогало – экипаж стоял насмерть! Тут еще, как назло, на одной из стоянок угораздило меня нарвать букет полевых цветов.
Что тут началось! От обвинений в нетрадиционной ориентации до аллергии на цветочную пыльцу. Особенно меня пыльца удивила, это говорил наш альпинист и путешественник, как же он по разнотравью Алтая путешествовал? В общем, пару дней на борту было весело. Я придумывал все новые кары для экипажа, экипаж стойко оборонялся. Потихоньку-помаленьку, где сам начал что-то снимать, где-то и до ребят стало доходить, что второго дубля у нас не будет и, главное, все-таки накопить материал. А уж при его обработке будет произведена необходимая сортировка. Вот таким образом, хоть и не без некоторых трений, нам удалось прожить в очень тесном помещении почти месяц и при этом не стать врагами.
Очень важным фактором, нас объединяющим, стало то, что поведение в быту у всех оказалось практически одинаковым. А это очень важно в таких, как у нас условиях. Никто у нас не перся в грязной обуви в каюту, и это правило касалось всех наших гостей,
все оказались исключительно чистоплотными и до самого финиша на борту царила стерильная чистота. Посуду отмывали до блеска,
по утрам все мылись, брились. При первой возможности все купались или шли в баню.
Без лишних слов каждый брался за мытье посуды, палубы, окон, за приготовление пищи. Каждый смог чем-то удивить, угостить команду: ПИМ отменными супами и омлетами,
Олег готовил удивительно сытные и полезные для здоровья каши,
Булыч пек блины, оладьи и лепешки,
я заведовал рыбными блюдами.
В общем и целом, наш экипаж показал себя не только сборищем талантливых инженеров (ну, как не похвастать, ведь дошли практически без единой поломки), но и просто коллективом вполне нормальных в общении людей. Данное обстоятельство убеждает меня в том, что наша настоящая мужская дружба в этом путешествии только окрепла и впереди нас ждут новые приключения. А говорили, что два медведя в одной берлоге не живут… Здесь, как видите, и вчетвером ужились.
Последний бой, он трудный самый(с). Азовы-Салехард.
Для меня лично самым тяжелым участком путешествия оказался переход от стоянки хантов до Салехарда. Здесь уже во всю ощущалось дыхание Севера. Река стала холодной, погода неустойчивой, а самое главное – мы потеряли связь с Землей. До сих пор даже там, где река подвергала нас испытаниям, мы старались держаться поближе к одному из берегов, и это действовало успокаивающе. Здесь же навигатор тоже показывал берег, но твердой, привычной землей это не являлось. Это было или поросшее травой и ивняком озеро,
а чаще всего просто бескрайняя водная гладь.
Мы ведь находились практически на уровне воды, а при таких просторах, как здесь, уже сказывается шарообразность Земли. Идешь по реке, а ощущение такое, как будто находишься в бескрайнем океане. В некоторых местах река здесь сливается с озёрами и её ширина становится просто катастрофической.
Малейшее движение воздуха рождает здесь вполне ощутимую волну. Хорошо, когда она попутная, плохо, когда боковая и совсем нестерпимо, когда встречная. На такой ширине падает и скорость течения, а вместе с ней и скорость катера. Именно на этом переходе остро ощутили могущество местных ветров. В Мужах нас встречали корреспонденты ямальских СМИ.
Изначально хотелось сходить в баню, но теперь, понимая свою полную зависимость от погоды, решили, что баня подождет. Быстренько разобрались с хроникёрами, закупили недостающие продукты и, о чудо, полторашку вполне сносного пива и скорее, пока Борей спокоен, тронулись в путь. До Салехарда оставалось совсем немного
и нужно было сполна воспользоваться подарком природы – крайне редким, в этих широтах, безветрием. Последние вахты были и самыми тревожными за весь путь. Бакены и створы здесь перестали подсвечиваться, в темное время суток шли исключительно по навигатору.
Чуть не столкнувшись с бакеном левого берега, словно из-под воды выросшим, включил прожектора. Толку от них на воде немного, но верхушки бакенов покрыты светоотражающей пленкой, в темноте, в свете фар их видно издалека. Напряжение было столь велико, что, передав вахту Олегу, буквально без сил рухнул на спальник, продолжать терпеть это форменное насилие над психикой было сверх моих сил. Визуально берега не видно, по карте до него шагать час полтора. Налети в этот момент ветер и случись что, до берга не доплыть даже в жилете - вода слишком холодная. Пожалуй только в этих местах на реке, у меня было ощущение смертельной опасности. Хотелось даже подготовить спасательный плот на всякий случай. Перейти на штатный двигатель катера, при его аппетитах тоже не вариант, но, слава Аллаху, всё обошлось. В смену Олега быстро начало светать, ночи в этих широтах короткие. Вахта прошла без особых происшествий. Только раз зацепили мель у очередного острова, хорошо, что грунты здесь – песок и суглинок, катер сам сошел с мели, даже «телепузики» не пришлось одевать.Речное дно мы попахали изрядно, дейдвуд блестел отменной полировкой. Опять-же, река к нам была очень милостива, всё же случилась между нами взаимная любовь. Казалось, как можно цеплять дно на такой огромной и полноводной реке? Но минимум один раз в сутки нам это удавалось... Будь на дне камни, про ночные вахты пришлось бы забыть, а так мы напропалую шпарили круглосуточно.
В вахту ПИМа, в десятом часу по судовому времени стали появляться контуры города,
но еще три часа, петляя, шли по реке и, наконец, пристали к острову, в аккурат на траверсе речного вокзала. Кстати, вокзал – красавец, лучший по всей Оби.